А.В.

Под жасминовым кустцом
тварь целуется с Творцом,
заячьей губою
трогает Его лицо больное:
пьяное, помятое, пионервожатое.

- Боженько родное!
Не труби Ты «зорьку» надо мною.
Мы ж с Тобой обое
с заячьей губою,
с глазками на брюшке,
с рожками на ушке:
у монаха за кустом колхицид на мушке.

Той весною наш отряд
ехал в Гомель на парад,
как вдруг, равнину оглашая, далече грянуло, -
но в Ч-подобный час Ты не покинул нас.

С тех пор Тебя и убывает:
то метастаза здесь, то метастаза там,
то лёгкое, то грудь отхватят, то желёзку
пришпилят на стальную доску,
а то еще где узелок найдется -
и сердце кровью обольется.

А я, прости, и рад:
когда б не этот ад,
не шрамы и рубцы, то Ты, мой милый Боже,
покраше бы нашел моей ушастой рожи.

А так -
над нами куст, на нем жасмин с кулак,
и с тыкву яблоки, не слопаешь за так,
и троеручица-лиса
на ветке развалилася,
"зорьку" играет
и нежно напевает:

- Дай нам, милый Боже, что Тебе негоже:
Припять, Чажму, по сто зивертов каждому,
да почесать Твою чешуйчатую спину,
из сучья вымени хлебнуть цитотоксину.